Невозможно переоценить влияние психоанализа на психологию современного человека. Влияние Фрейда глубже и сильнее, чем влияние Дарвина. Постхристианское человечество является фрейдовским в том же смысле, в каком христианское являлось христианским. Немногие знакомы собственно с психоанализом, как и прежде немногие вникали собственно во внутреннюю жизнь христианства, зато все с молоком матери всосали несколько основополагающих идей своей эпохи.

Нетрудно противопоставить Православие психоанализу, если ограничиваться внешним. Раньше похвалялись нравственность и обязательность, теперь раскованность и непосредственность. Любой отрицательный, так сказать, герой Достоевского по сути дела стократ нравственнее и обязательнее почти любого современного человека. Герой Достоевского по большей части только мечтает о раскованности, а современник в ней естественно пребывает. Для Верховенских это еще идея, для нас реальность, притом реальность, далеко превосшедшая идею Верховенских.

Но вот что интересно: между внутренним Православием, Православной духовной аскезой, и собственно Фрейдовским психоанализом, гораздо больше сходства, чем кажется при беглом взгляде.

Именно первородный грех, греч. амартия, является непреодолимым препятствием для воссоединения человека и Бога. И для разрушения этого средостения Бог совершает немыслимый акт - приносит Себя в Жертву ради спасения Своего творения. Ради этого Бог вочеловечивается, принимает страдания и смерть на Кресте (по человечеству). Ничто меньшее не могло уничтожить указанное препятствие - первородный грех, амартию. С другой стороны, если в "оказывается", что амартия не преодолена - человек не спасается.